КРАСНЫЙ ГАОЛЯН

15 ноября 2012 19.15 ПРОГРАММА ВАЛЕРИЯ БОНДАРЕНКО «ОБЪЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИ» Малый зал дома актера КРАСНЫЙ ГАОЛЯН Китай, 1987, 1:30 ЧЖАН ИМОУ Рождение нового кинематографического стиля, открывшего двери «новому азиатскому нашествию». Фильм снят по роману самого нового нобелевского лауреата Мо Яня. МКФ в Берлине: Гран-при «Золотой медведь» Официальный сайт Действие фильма развивается в первой трети ХХ века на северо-востоке Китая. Юную Цзюцзи насильно выдают замуж за больного проказой старика — владельца винокурни. Ее уже несут в красном свадебном паланкине, но один из носильщиков паланкина, молодой и отважный Ю, похищает девушку и тем самым спасает ее от столь незавидной участи. Связав свою судьбу, молодые герои становятся хозяевами винокурни, где производится чудодейственный напиток — крепкое гаоляновое вино, бодрящее дух и исцеляющее многие болезни. Мирную жизнь прерывает вторжение японцев. Вместе с односельчанами Ю и Цзюцзи встают на защиту родных гаоляновых полей. Земля орошается огненно-красным вином и кровью… Венцеслава рецензии (201) оценки друзья фильмы звёзды Дорога через поле Съемочную площадку засеяли в апреле: «буйный гаолян, дикое, никем не сеяное и не жатое поле», на деле требовал постоянного ухода и полива. По мере того как поднимались, подметая выгоревшее летнее небо, высокие стебли, вместе с ними рос и развивался давний замысел, готовясь вылиться в историю о торжествующей жизни и огнеподобной страсти, в первый китайский фильм, снискавший удивленное и чуть недоверчивое признание Европы, долгие рукоплескания на Берлинале. Картина начинается с красноватой удушливой полутьмы свадебного паланкина и звучащих в ушах Девятки торопливых наставлений. Не плакать. Не поднимать покрывало. Сдерживать тошноту. Впереди долгая дорога по бесплодной желтой равнине, старый каменный мост, гаоляновое поле и Девятнадцатимильный склон. Жизнь «у винного чана» подстилкой хозяина винокурни, богатого, старого, прокаженного. Или совсем другая жизнь: у того же чана, но в труде и радости, сестрой многим, женой одному — тяжелая, счастливая и свободная до того самого мига, когда, улыбаясь, падешь на эту землю, прильнешь к ней распустившимися на груди кровавыми цветами… Полутьма, жара и тряска. Бессовестные парни, расшалившись, качают паланкин, чтобы «испытать невесту», поют похабные песни, заглушая доносящиеся изнутри рыдания. Взгляд из-под полога, испуганный и призывный: «Помоги!». «Красный гаолян» нанизан на страсть двоих, но это не мелодрама и даже не вполне история любви, если понимать последнюю как возвышенное романтическое чувство. Герои — крестьяне из затерянной в глуши деревушки, где дочь меняют на мула, а винокуры, трудясь у раскаленного котла, не трудятся прикрывать наготу. Благоговейное коленопреклонение на вытоптанном участке поля, а после — безобразный пьяный треп, демонстративно разбавленное мочой молодое вино и перекинутое через плечо безвольное тело. Но за всем этим стоит ничем не сдерживаемое бытие, порыв, полнота, цельность, и мощь. Умение любить, ненавидеть и делать то, что велит долг: не тот долг, который завещан предками или продиктован разумом, а нечто более глубокое, неосознанное, интуитивное. В самом Китае фильм грянул раскатом грома: люди, придавленные, почти задушенные цивилизацией, иерархией и общественным сознанием, увидели в «истории моего деда и бабки» других себя, давно изжитые черты национального характера. Кто-то пришел в восторг, кто-то испуганно отвернулся, но никто не остался равнодушным. Экспрессивный реализм Чжана Имоу соединяет предельную, порой пугающую, жестокую к зрителю реалистичность кадра с ореолом романтики, окружающим те времена, когда солнце светило ярче, а текущая в жилах кровь была горячее. Режиссер вовсе не стремился снять правдивый исторический фильм: «народные» песни и обряды вымышлены, вторжение японцев, показанное в последней трети картины, преподнесено в одобренном партией ключе, вплоть до превращения зверски убитого дядюшки Ло Ханя в мученика за коммунизм. Все это неважно. Отнесенность в прошлое здесь — условность, позволяющая разорвать путы закосневшей в идеологии кинематографической традиции, вывести вперед не общество, но личность, не пользу, но красоту — осмысленную, символичную, придающую повествованию глубину и силу. Эстетика фильма сложна и многогранна: здесь, в отличие от более поздних картин Имоу, нет лоска, нет стремления «снимать красиво», нет завершенности, но вместе с тем каждый кадр дарит ощущение сознательного действия, замысла, предшествовавшего акту творчества. Дыхание картины — свет и ветер, тени и блики, пойманные, но не скованные. Ее сердце — это цвет, богатая гамма красного и желтого. Винокурня, наполненная клубами пара и отблесками огня, внешне напоминает преисподнюю, но теплые оранжевые блики не пугают: здесь не дурная мучительная бесконечность, а вечный день творения, девятый день девятого месяца. Пурпурные брызги специально окрашенного гаолянового вина (по природе прозрачного, ибо самогон) знаменуют радость освобождения, смывая, очищая и обещая. Закатное небо похоже на расплавленную медь, а полуденное — на пролившееся солнце, пульсирующее в такт ритму барабана и воплям тростниковой дудки… И последние пронзительные кадры: терракотовые тела, слившиеся с желтой землей, словно уже вернувшиеся в нее, и дикий гаолян, колышущийся в темном и вязком красном мареве, словно в море крови. Путь героини Гун Ли, Девятки, целую вечность назад начатый в свадебном паланкине, наконец, завершен. И вместе с тем только начат: ведь это история рода, которая не прервется. Медленно поднимаются стебли на вытоптанном сапогами захватчиков поле, и плывет в порывах ветра голос ребенка: Ты тенистой и ровной уходишь тропой, к юго-западу, мама, ты держишь свой путь… Будет легкой дорога и холод, и зной, и нужду и все прочие беды забудь — ты идешь налегке… Мама… Мама… 9 из 10 Дебютная режиссерская работа Чжана Имоу по одноименному роману нобелевского лаурета Мо Яня. Действие фильма переносит нас в 30-е года XX века. Юная девушка Цзюцзи насильно выдается замуж за старика-владельца винокурни, больного проказой. Во время свадебной церемонии один из ее участников похищает невесту и уводит ее в заросли красного гаоляна, где они предаются любви. Больной старик таинственно умирает, и молодая пара становится владельцем винокурни. Но мирное течение жизни нарушают коварные японцы, вторгшиеся в Китай. Фильм получил около 10 наград, самые значимые из которых гран-при «Золотой медведь» на Берлинале 1998 и Национальная кинопремия Китая «Золотой Петух» 1988.