УИТНЕЙЛ И Я

08 ноября 2011 19.15 ПРОГРАММА РОМАНА ЧЕРКАСОВА Малый зал дома актера УИТНЕЙЛ И Я Великобритания, 1987, 1:40 БРЮС РОБИНСОН Комедия о двух богемных пьяницах и декадентских отморозках, которые решают попробовать вернуться к нормальной жизни и с этой целью едут пожить в деревню, в загородный домик дядюшки Монти. Уитнейл в исполнении Ричарда Э. Гранта должен быть провозглашен образцом для подражания для всех эксцентричных алкоголиков и чудаков, не приспособленных к жизни в этом чертовом мире. Официальный сайт Герои этой ленты, Уитнейл и Марвуд, два безработных актёра, — очаровательные параноики, эксцентрики и декаденты, которые прожигают жизнь и тестируют различные субстанции, беспощадно перегружая печень алкоголем. Денег у них нет, еды — тоже, а совместная квартира уже стала непозволительной роскошью. Но друзей поджидают неожиданные приключения в загородной вотчине родственника — буйного гомосексуалиста дядюшки Монти… ekdahl рецензии (32) оценки друзья фильмы Потрясающая драматическая комедия. В этой английской картине всё пропитано британским духом: юмор, герои, съемки Лондона и его окраин, а также общее настроение фильма. W&I - это едкий молодой сарказм, который движет горы, если его направить в нужное русло. Но в случае оболтуса Уитнэйла тут всё по-другому. Его отторжение жизненного уклада выливается в бесконечные попойки и наркотические трипы. Осознание Уитнэйла себя как личности приводит к его дальнейшему одиночеству и бунту. Его саморазрушение — это как протест против тех, кто его не принял. Уитнэйла не берут на роль Гамлета, но он не пытается бороться за роль, а продолжает себя губить, как бы говоря, вот что хорошее вы потеряли! Его же друг Я поступает совершенно по-другому. В итоге он осознает себя гражданином, хотя уклад общества его также не устраивает, пусть и не выражает он это в столь агрессивной форме, как Уитнэйл. Я берет на себя ответственность за жизнь, Уитнэйлу же этого не надо. И, хотя в конце Уитнэйл читает монолог Гамлета, он не такой как Гамлет. Подобно Гамлету он с горечью и досадой отрицает мир, но Уитнэйл не берет на себя ответственность его изменить. В сущности, именно Уитнэйл — свободная птица, а не Я. В этой дружбе один тянется к другому, но подобной разрушающей любви, разрушающая дружба заканчивается расставанием. В такой дружбе Я восхищается сумасбродством Уитнэйла и наблюдает такого друга со стороны, в то время, как для Уитнэйла Я есть самый лучший собеседник, слушатель и опора. И хотя фильм безусловно глубокий, тонкий, особенный и попросту гениальный, вся эта драматическая начинка подана в смешливой, расхлябанной форме, подобно британскому заводному рок-н-роллу. 10 из 10 Movie addict рецензии (49) оценки друзья фильмы звёзды Шестидесятые? Сейчас-то, согласно известному афоризму, каждый из живших в Британии в это славное время фиг вспомнит, чего там было-то. Тем больше для подзабывших, проспавших или просто не заставших эпоху причин посмотреть чудную (ударение поставьте сами) трагикомедию «Уитнэйл и Я». Хотя, видимо, по причине забывчивости очевидцев ее действие и начинается только в 1969 году, когда ко многим вместо озарений стали приходить отрезвления, а кое к кому и отходняки. Году, который драгдиллер, слегка философ и просто клевый чувак, охарактеризовал временем, когда в Вулфорде был продан первый хиповский парик и «концом величайшего десятилетия в истории человечества», о котором тем не менее «нам не удалось испортить впечатления» Грязь, жижа, наркотическое и алкогольное эпикурейство, серый, словно погруженный в свинцовую дымку, серебристый Лондон, сменившийся такой же серой, пыльной провинцией… По задворкам британской империи, выброшенные на самую обочину жизни похмельными ангелами, шатаются два «лишних человека» в английском варианте — похожий на последнего Дон Кихота Уитнейл и его верный напарник. Шатаются туда-сюда, ездят на потрепанном одноглазом авто, испытывают на своих многострадальных организмах ударные дозы выпивки и наркотиков, ведут между собой почти стоппардовские абсурдные диалоги, из которых можно узнать о вещах, вроде того, как ездить за рулем в стельку пьяным и не попасться или можно ли смешивать напитки, даже если речь идет о незамерзайке и неком загадочном денатурате. Режиссер Брюс Робинсон, кажется, совсем не напрягается, воссоздавая атмосферу декаданса и упаднического кайфа, — она у него воссоздается сама по себе. Кино оставляет впечатление естественности и органичности происходящего, как будто случайно оказался в странной, прокуренной квартире, в компании каких-то малопонятных личностей, знакомых через других знакомых. Стихийная вечеринка, чужие жизни, наполненные разъедающими любое нормальное человеческое бытие вещами и пустыми, но забавными диалогами, начинает увлекать, как увлекают их дурацкие рассказы, которых они знают столько, что хватит на целую тысячу и одну ночь. Вначале ты чувствуешь себя не уверено, но потом, благодаря органичности происходящего, вливаешься в ритм и начинаешь чувствовать себя в компании товарищей, которых еще вчера назвал бы просто полудурками, так как будто полжизни с ними провел. Но потом, когда настает пора уходить, то, несмотря на душевность прощания, к этому моменту всегда примешивается какая-то грусть, ты знаешь, что и твое, и их завтра будут населять совсем другие люди. В ключе подобных посиделок и выстроен фильм — непринужденное бла-бла-бла по ходу всего действа, от которого просто получаешь удовольствие, даже не подозревая какой пинок или удар под дых (зависит от уровня чувствительности) ждет зрителя под занавес. Хотя, наверное, у каждого из нас есть свой болевой порог — кого-то концовка «Уитнейла и Я» собьет с ног, кто-то может едва ли почувствовать трагизм ситуации в финале, настолько нюансировано и аккуратно все сделано. Такие фильмы и становятся культовыми — кого-то просто развлечет, кого-то накроет. Поэтому зритель, начавший смотреть фильм как чисто комедийное муви, сочтет, что увидевшего в похождении двух придурков классическую оппозицию «маленький человек VS система» самого посещала зеленая фея абсента. А, простите, это из другой оперы — никакой сказки в фильме нет и не предвидится. Этот мир уже соткан таким, что все волшебство разъедено какими-то посторонними кислотами. Хотя мысль о том, что так и будет, эти маленькие червячки смутных подозрений, что кино не такое уж несерьезно-легкое, каким прикидывается, начинают шевелиться даже не в последние десять минут, когда психологический абстинентный синдром, испытываемый героями, достигает максимума и почти буквально передается зрителю. Нет — тревожный звоночек тихо раздается еще в начале, после слов одного из самых забавных персонажей — дяди Монти — «Один из самых тяжелых моментов в жизни молодого человека — это когда он просыпается и вполне резонно говорит себе: «Я уже никогда не сыграю Гамлета». В какой-то момент амбиции иссякают». В контексте того момента, когда была произнесена эта речь, слова, кажется, проходят незаметно, не задев никаких жизненно важных органов, но как пули со смещенным центром тяжести дойдут до цели в финале, когда главный герой вдруг выдает перфоманс, превращающий фарс в драму, а трагикомедию в чистую трагедию. У каждого, кто учился в вузах на творческих специальностях, были такие знакомых Уитнейлы. Инфантильные, раздолбайские, обдолбанные, мегахаризматичные и да — архиталантливые. Это они становятся центром, вокруг которого все вертится в любой компании. Это их постоянно как будто прет даже без всяких допингов. Это о них слагаются легенды, которые живут в стенах учебных заведений, а потом пересказываются спустя годы после окончания «А помнишь, как…». И это о них потом никто не может сказать толком, куда они деваются… Роль в фильме играет британский актер Ричард Э. Грант, известный по фильмам Олтмана, Копполы или Скорсезе, в которых снимался, только людям с хорошей (вернее, очень хорошей) памятью на лица, а всем остальным разве что ролью противника главгада в хитовой страшилке 90-х «Чернокнижник». Тут, на фоне превосходных работ абсолютно всех актеров (что уже редкость), он вытворяет просто удивительные вещи на протяжении всего фильма, а финал так просто выносит именно за счет своей игры. Режиссер выдает сбой, случившийся с главным героем, проблемы ускользающего времени, нереализованных талантов, трагедию целого поколения, которому пришлось либо болезненно повзрослеть, либо пойти до конца, всего одним монологом, который все уже в чьем только исполнении не слышали. Поэтому потрясти в очередной раз эти слова уже не могут, тем не менее ведь потрясают чуть ли не до состояния катарсиса. Таким скупым средством Робинсон сбрасывает со своего героя последнюю маску, и Уитнейл рассказывает о себе вообще ВСЕ, превращаясь из комикующего раздолбая в великого актера, сыгравшего-таки своего Гамлета. Только без зрителей. В полном одиночестве, перед вольером с волками в лондонском зоопарке. И фальши в словах о сути человека нет… Вот ни грамма… И да, — если вы не можете вспомнить шестидесятые годы, не беспокойтесь. Они вас тоже не помнят…(с)