ОБЛАКО-РАЙ

16 января 2011 19.15 ОТБОРНЫЕ КАДРЫ. КЛАССИКА. ОБЯЗАТЕЛЬНАЯ ПРОГРАММА ОТ МИХАИЛА КУПЕРБЕРГА Малый зал дома актера ОБЛАКО-РАЙ СССР, 1990, 1:20 НИКОЛАЙ ДОСТАЛЬ («Штрафбат», «Завещание Ленина», «Маленький гигант большого секса», «Петя по дороге в Царствие Небесное») Абсурд российской провинциальной жизни показан в этой, казалось бы, легкомысленной комедии ненавязчиво, просто и деликатно. Фильм, несмотря на легкое безумие происходящего, позволяет надеяться на лучшее не только для его персонажей, но и для всех нас... МКФ в Локарно: специальный большой приз жюри, приз экуменического жюри, приз молодежного жюри, приз Международной конфедерации экспериментального кино. Приз «Золотой Овен»: лучший фильм, лучшая мужская роль. Официальный сайт Маленький провинциальный городок, воскресенье, раннее утро. Слоняющийся от безделья Коля надоедает прохожим бестолковыми разговорами. Не найдя собеседников на улице, он заходит к своему другу Фёдору. Встречают его утомлённо и равнодушно. Желая привлечь внимание, Коля говорит, что собирается уезжать, якобы, к другу — на Дальний Восток. Это его решение находит всеобщую поддержку, Коля становится местным героем, все соседи участвуют в его сборах и проводах. Предприимчивые соседи скупают Колину мебель, под диктовку Фёдора он пишет заявление об увольнении. За сильное решение оставить скучную однообразную жизнь Коля получает уважение и даже добрую зависть знакомых. А когда он сообщает, что история с отъездом — просто выдумка, ему уже никто не верит. Колю сажают в автобус и он покидает родной город и людей, ставших ему за этот день самыми близкими. [править] Съёмки фильма Задумывая фильм «Облако-рай», Николай Досталь искал актёра, похожего на Юрия Никулина в молодости. Кандидатуру Андрея Жигалова подсказала Алла Клюка, снимавшаяся с ним в фильме Никиты Хубова «Тело»[1]. Премьера фильма состоялась в октябре 1991 года[2]. Через 15 лет Николаем Досталем было снято продолжение фильма с тем же актёрским составом — «Коля — перекати поле»[3]. Примечательный факт: дни рождения у режиссёра и исполнителя главное роли - в один день, 21 апреля. [править] Место съёмок Фильм снимался в Карелии, город Петрозаводск, посёлок Соломенное. Снят пятиэтажный жилой дом на улице Фрунзе, сараи на улице Пионеров, а также лесопильно-мебельный комбинат[4] [править] В ролях * Андрей Жигалов — Коля * Сергей Баталов — Федя * Ирина Розанова — Валя, жена Феди * Алла Клюка — Наталья, Колина девушка * Анна Овсянникова — Татьяна Ивановна, мама Натальи * Владимир Толоконников — Филомеев * Лев Борисов — Филипп Макарович, Колин сосед по квартире * Юрий Колобков * Вера Ивлева — скупщица Колиной мебели * Александр Числов — спутник Филомеева * Евгений Титов — спутник Филомеева * Зинаида Воркуль — бабушка на лавочке * М. Никитская — бабушка на лавочке * Борис Каморзин — старший техник Саратов, въехавший в Колину комнату * Д. Дмитриев — носильщик * Юра Попов — соседский мальчик [править] Съёмочная группа * Режиссёр-постановщик: Николай Досталь * Автор сценария: Георгий Николаев * Художник: Алексей Аксенов * Операторы: Юрий Невский, Пётр Серебряков * Продюсер: Александр Михайлов * Композитор: Александр Гольдштейн, Андрей Жигалов * Директора картины: Фёдор Попов, Алексей Голодницкий. [править] Музыка Помимо музыки Александра Гольдштейна в фильме звучат песни, написанные и исполненные Андреем Жигаловым «Звёздочка» и «Облако-рай»[5], давшая название фильму. [править] Награды и номинации[2] * Приз «За разрушение барьера между фильмами для избранных и кино для всех» на первом кинофестивале «Кинотавр» в 1991 году. * Приз «Золотой Овен» 1992 года. * «Серебряный Леопард» специальный большой приз жюри и вторая премия города Локарно, приз экуменического жюри, приз молодежного жюри, приз Международной конфедерации экспериментального кино в Локарно в 1991 году. * Гран-при II MFEC (Франция). * Специальный приз жюри актёрскому составу кинофестиваля молодых актёров в Женеве, 1991. * По опросу кинокритиков и журналистов признан лучшим фильм года, роль Андрея Жигалова — лучшей мужской ролью. О простых, бесхитростных людях маленького городка, которых пробуждает от повседневной рутины необычный поступок молодого, любящего слегка приврать, но, по сути, доброго парня. Однажды в воскресенье от сущего безделья Коле соврал, что уезжает на Дальний Восток. И пришлось незадачливому пареньку участвовать в собственных проводах... «Облако-рай» вообще-то эксцентрическая комедия, хотя, как сказал когда-то Семен Кирсанов, Маяковский тоже писал ямбами, но посмотрите — на них лица нет. У Досталя получается эксцентрическая комедия, но, так сказать, траченная годами застоя, когда ее красноречивый абсурдизм недаром раздражал сметливую бюрократию и последовательно ею изживался. Отсюда усталый, медленный, одышливый темп, нечеткий ритм, полудремотная созерцательность и элегические останки золотого века эксцентризма: «каскадная пара» близнецов в комбинезонах, периодически появляющаяся в комнате, чтобы вещь за вещью выносить мебель, уже распроданную предприимчивой соседкой — им, в рамках принятой условности, не ударить чечетку, зато они синхронно жуют резинку; «комический дуэт» — дылда дочка и квадратная мамаша (Пат и Паташон, Эббот и Костелло, Тарапунька и Штепсель); обыгрывание популярнейшего в жанре аксессуара — чемодана. Все это безотказно вызывает смех, как и жонглирование приметами разных десятилетий: тут шляпка и губки бантиком из 50-х, «платформы» из 70-х, платье, сшитое местной портнихой по моде 60-х и календарь за 1991 год, а еще есть шинель — чуть ли не с железного Феликса, — в которую упакована молчаливая старуха на скамейке. И это уже не просто хохма: роль времени у нас играет пространство. Мы с трудом отрываемся от своей эпохи (а своя она у нас, пока мы молоды — но об этом у Чехова); на каждом стоит клеймо его времени; «времена меняются, и мы меняемся вместе с ними» — это сказано не о нас, а о нас другое: «Бог дал время и дал его много» (или тут надо сказать — аллах?). Все кончается тихой бескровной смертью героя — растворением его в бесконечных наших просторах, где нет места и крохотному оазису — облачку рая, — трагикомическим торжеством ритуально воплощенной, убийственной коллективистской морали, не терпящей отклонений и узаконенной псевдофольклорно; мы же так любили провожать: «Его» — на запад, гармониста — в институт, новоселов — на землю целинную, питомцев Земли — до самого солнца. Это правдивая и невероятная история советского «лишнего человека», изгоняемого по всем правилам коллективистской обрядности, но способного отплатить враждебной общине тем, что сохраняет свою единичность. Выбор фильма Вика Бычкова-Йеннескенс: “Я впервые увидела этот фильм, живя безвылаздно в течение трех лет в Нидерландах, на Роттердамском кинофестевале в начале 90-х годов уже прошлого века, получив огромный запас сил в борьбе с тоской по Родине, поняв, что нам, русским, так не хватает, живя на чужбине, вдали и чего мы никогда не найдем вне её… Странно, но фильм легче было увидеть за границей, чем у нас, хотя в нем нет ничего показного или разоблачительного, что часто привлекает зарубежных прокатчиков, и он сделан именно для нашей аудитории… Но у нас в те годы проката не было вообще, либо показывали третьесортные американские поделки.” Из книги «3500 кинорецензий»: Этот фильм заслужил одобрительные отклики и критиков, и зрителей ещё в момент своего появления, хотя и не получил нормального проката по причине начавшегося развала киносети. Но все последующие годы он время от времени показывался по телевидению и находился, так сказать, в публичном обиходе, преимущественно воспринимаясь в качестве типично российской истории про затягивающую и иссушающую душу провинциальную жизнь, из которой так трудно куда-то вырваться. Впрочем, в случае с главным героем Колькой, однажды брякнувшим своим соседям и приятелям, как говорится, с бухты-барахты, что он уезжает из вполне заурядного городка в неведомые дали, где только и может происходить нечто важное и значительное, всё получается будто наоборот. Парнишка и не очень-то хочет покидать родные места, расставаться с детства знакомым миром и рвать все связи, какие могут быть у человека, с той самой средой, где он вырос, однако приходится это делать, если уж слово вылетело по глупости из собственных уст, а оно, как известно, не воробей. К тому же окружающие начинают явно и косвенно завидовать Кольке, который, в отличие от них, мог решиться на отчаянный поступок и сорваться куда глаза глядят — то ли в поисках мифического облака-рая, где всем должно быть исключительно хорошо, то ли в наивной надежде опровергнуть народную поговорку насчёт того, что хорошо только там, где нас нет. Интересно, что один из пользователей кинобазы данных imdb.com, по всей видимости, выходец из России, ныне проживающий в Нидерландах, определил «Облако-рай» как melancholic pre-road movie, что довольно затруднительно перевести столь же адекватно ёмко на русский язык — надо использовать куда больше слов. В общем, это вроде бы «меланхоличное кино о том, что испытывает человек перед тем, как отправиться в долгий путь». А иначе следовало бы выразить скромный и немножко застенчивый пафос данной картины как «ностальгию по ещё не покинутому». Или же, если вспомнить русскую традицию присесть на дорожку и выпить на посошок, «Облако-рай» окажется аналогом пожелания «Счастливого пути!» при всём при том, что сборы пусть и были короткими, а вот проводы стали долгими. Кстати, перекличка с «Долгими проводами» об ином парнишке, который собирался уехать от излишне опекающей его матери к отцу-археологу, живущему в другом городе (как на иной планете!), но так и не сделал последнего шага, всё же пожалев растерянную и несчастную родительницу, размазывающую тушь на ресницах под звуки дважды повторенного романса «Белеет парус одинокий», представляется даже закономерной. Лента Киры Муратовой — это продлённое прощание с шестидесятыми, поминки по эпохе оттепели, реквием по несвершившемуся. А произведение Николая Досталя по сценарию Георгия Николаева невольно подвело итог всему прежнему существованию в условиях СССР, что куда очевиднее именно сейчас, но отнюдь не в момент распада советской империи. И ещё знаменательно, что награждение «Облака-рая» призом на фестивале в Локарно в августе 1991 года, происшедшее буквально за день (!) до путча в Москве, по-своему дублирует решение Локарнского жюри осенью 1968 года, когда был отмечен фильм «Осенние свадьбы» Бориса Яшина. Там молодая героиня не успевала выйти замуж за парня-тракториста, подорвавшегося на мине, которая осталась после войны. А в тогдашнем контексте это вполне могло быть воспринято как иносказание о задавленной советскими танками на улицах Праги свободе.