ВХОД В ПУСТОТУ

19 октября 2010 19.00 ОТБОРНЫЕ КАДРЫ. АРТ-КИНО-2009/2010 NEW!!! Большой зал дома актера ВХОД В ПУСТОТУ Франция-Германия-Италия, 2009, 2:30, кинопленка,субтитры ГАСПАР НОЭ ("Необратимость", "Один против всех" ) Через 8 лет после своей радикальной «Необратимости» с Моникой Белуччи и Венсаном Касселем аргентинец -экстремист, живущий во Франции, ставит еще один эксперимент, действие которого происходит в Токио. Прошлое, настоящее, будущее переплетаются в галлюциногенном водовороте. «Любимый метод Ноэ — определять базовые понятия через их противоположности — любовь через ненависть, счастье через тотальный кошмар, жизнь через смерть — дает тут результат даже более фундаментальный, чем в «Необратимости». (Р. Волобуев, Афиша) НЕ ДЛЯ СЛАБОНЕРВНЫХ! Официальный сайт Роман Волобуев Смерть в деталях Ушастый американский экспат (Браун), приторговывающий в марсианском Токио препаратами для расширения сознания, по собственной глупости (и некстати приняв что-то из ассортимента) застрелен местным наркоконтролем в сортире клуба «Пустота». Тело его остается лежать на грязном полу, а душа принимается маниакально кружить над городом, путаясь между прошлым и будущим, периодичес­ки застревая в источниках света и из последних сил стараясь сдержать обещание «Я тебя никогда не покину», данное младшей сестре еще в детстве. Сестра (де ла Уэрта), с тех пор выросшая в глуповатую расторможенную девицу с сумасшедшей фигурой, танцует голой в притоне неподалеку, спит с каким-то японцем, грустит по брату. Снятый почти полностью с точки зрения нематериальной субстанции и, судя по всему, с помощью нематериальной же техники, первый за восемь лет полнометражный фильм француза Ноэ («Один против всех», «Необратимость») неизбежно слегка размазывает по креслу даже тренированного зрителя — просто по совокупности использованных в нем средств воздействия на рецепторную систему. Два с половиной часа собраны из дюжины с чем-то цельных планов, в ходе которых ­камера легко может выбраться из лампочки, взмыть за облака, потом вернуться ­обратно и влезть кому-нибудь между ног. Сюжет, пропущенный через призму рассыпающегося на части сознания, ходит по раз за разом сужающемуся кругу. Низкочастотный саундтрек минуте где-то на сороковой дает стопроцентную иллюзию того, что на части рассыпаешься ты сам. Ближе к концу случается сцена зачатия, снятая так, что объектом зачатия как бы является аудитория. Для культурного контекста дана (к счастью, недлинная) беседа про «Тибетскую книгу мертвых», спо­собная расширить кругозор десятилетнему ребенку или вчерашнему выпускнику экономического вуза. При этом «Вход» — все-таки больше, чем просто радикальный аттракцион для желающих проверить себя на прочность, но побаивающихся внутривенных уколов. Любимый метод Ноэ — определять базовые понятия через их противоположности — любовь через ненависть, счастье через тотальный кошмар, жизнь через смерть — дает тут результат даже более фундаментальный, чем в «Необратимости». Кто не оглохнет (как вариант — не уснет) в этом подслеповатом, мерцающем неоном бинарном аду, тот, есть шанс, выйдет на улицу, как будто родился заново. alzhu 79 рецензий · 129 оценок · 249 спасибо Токио, нулевые. Над пульсирующим неоном городом летит самолет, с него юный наркодилер Оскар переводит мутный взгляд на свою сестру Линду (Паc де ла Хуэрта, nota bene), стриптизершу, что работает в ночном клубе неподалеку и спит со своим боссом. После ее ухода, молодой гайдзин курит диметилтриптамин (и это самое красивое употребление наркотиков в истории кино), после чего в компании знакомого художника Алекса отправляется в клуб "Пустота", где вскоре истекает кровью от шальной полицейской пули. Душа его или что-то еще тем временем выбирается из распластанного в уборной тела, и, нарушая пространственно-временно-мозговой континуум, начинает свое целенаправленное движение в новую пустоту к новой бессмысленности. Первый час нового фильма Ноэ смотришь как лучший фильм на свете, при этом кажется, что Ноэ - лучшая кандидатура для экранизации Селби Мл. Исключительно снятые однокадровые пролеты камеры, все пульсирует, искрится, светится. Кажется, что пока американские мальчики борются за звание нового Кубрика, Ноэ сумел старика переплюнуть. Как и для Ротко в свое время, для Ноэ холст - не просто кусок белой ткани, это портал в другое измерение, куда в данном случае без критической дозы серотонина не попадешь. Экран у Ноэ переливается всеми красками словно ядовитая рыба, Бах и Томас Бангальте гипнотизируют и завораживают. Второй час больше всего напоминает наркоз. Повествование сбивается, пульсация усиливается, воспоминания путаются с фантазиями, умирает мозг главного героя и, вслед за ним, - его зрителей. Глаза начинают слезиться, физиологические процессы - замедляться, мысли - скользить и подскальзываться. К концу третьего часа приходится констатировать, что Ноэ из тех людей, чья витальность определяется через е**ю. И витальные эманации у людей исходят только в районе паха. И этот пульсирующий свет на экране - на самом деле размазанная по внутренней стенке влагалища сперма. Впрочем, было бы странно войти в пустоту и найти там что-то еще. Молодой драгдиллер с выразительными ушами Оскар (Натаниэль Браун) и его младшая сестра Линда (Пас де ла Уэрта), обладательница неприлично роскошной фигуры, живут в маленькой квартирке в страшном городе Токио. Родители давно погибли в автокатастрофе, кроме пары знакомых барыг и друг друга у них никого нет. Некстати закинувшись диметилтриптамином (действие которого зритель почувствует на себе), Оскар отправляется на сделку в клуб «Пустота», где в него вроде бы стреляет поджидавшая там полиция, и он вроде бы умирает, но это, во-первых, неточно, во-вторых, не столь важно, потому что следующие два с лишним часа убивать будут нас. «Вход в пустоту» еще раз убедит в своем мнении тех, кто всегда считал Ноэ талантливым экспериментатором, но на сей раз им придется избавиться от снисходительной интонации. Уж слишком масштабен, величественен даже этот эксперимент. Пресловутый «Аватар» предписывали смотреть на большом экране и в 3D. «Вход в пустоту», который, по сути, тоже является американскими горками, только с эффектом свободного падения, воистину первый фильм, который смотреть где-то, кроме кинотеатра, абсолютно бессмысленно. При этом пятикопеечными визуальными эффектами достигается иллюзия трехмерности. В «Необратимости» Ноэ всего лишь повернул время вспять, здесь пространство и время исчезают как категории, рассыпаются на тысячи неоновых осколков. Вместо так запомнившейся впечатлительным зрителям 9-минутной сцены изнасилования – изнасилование трехчасовое, причем насилуют тут не Монику Белуччи, а напрямую впечатлительного зрителя. Вместо еще одной фантазии на кубриковскую «Космическую одиссею», Ноэ с третьим полнометражным фильмом на полном серьезе снимает свою. Достоин ли Ноэ сравнения с Кубриком – сложный вопрос. Неприкрытое отсутствие так презираемых им морали и внятных идей (первый фильм Ноэ издевательски открывался надписью «мораль», после чего вкратце сообщали об основной морали фильма и об аморальности самого понятия «мораль»), так вот отсутствие оригинальных идей у него с лихвой компенсируется такими, безусловно, более ценными в искусстве чертами, как наглость и упорство. Упорство, с которым он ненавидит мир и черпает в этой ненависти больное вдохновение. Ноэ, конечно, не первый, кто ставит между бытием и ничто знак равенства, но один из немногих, кто предъявляет такие неоспоримые аргументы. При всем при этом, вряд ли он вновь пустил в ход свой красочный набор пыточных инструментов, чтобы мы в восхищении лепетали экзистенциальные пошлости. Жизнь и смерть, реальность и наркотическая галлюцинация, бытие и пустота за эти три часа непостижимым образом становятся настолько неотделимы и неразличимы друг от друга, что из этой мигающей преисподней действительно выходишь заново родившимся (как вариант – радуясь, что живой), чистым как никогда и, как следствие, совершенно потерянным, с уверенностью зная только, что никакие ориентиры вроде философии буддизма, Кастанеды и шопенгауэровской воли к жизни уже не срабатывают, что впервые камера дышит настолько жадно, что давняя мечта Ноэ свести количество своих зрителей к нулю к следующему фильму обязательно исполнится – он просто замучает их до смерти. В кадре Токио. После гибели родителей молодой драг-диллер Оскар (Натаниэль Браун) обещает своей сестре Линде (Пас де ла Уэрта), работающей стриптизершей в ночном клубе, не бросать ее ни при каких обстоятельствах. Смертельно раненный, Оскар отказывается умирать, не выполнив обещания: его дух странствует по Токио, а прошлое, настоящее и будущее сливаются в одну кошмарную галлюцинацию. За кадром Гаспар Ноэ, автор "Необратимости" и "Один против всех" — один из ярких представителей "новых французских экстремистов", в число которых включают обычно Франсуа Озона, Катрин Брейя, Брюно Дюмона, Патриса Шеро, Оливье Ассаяса, Александра Ажа и режиссеров французского нео-хоррора. "Молекула Духа" ДМТ (диметилтрептамин), эндогенный психотроп, вырабатывается в небольших количествах человеческим организмом в процессе нормального метаболизма. В России ДМТ помещен в Список I, самую строгую категорию веществ. Фильм — участник конкурсной программы МКФ в Каннах. Цитата "Мой фильм вдохновлен опытом людей, переживших клиническую смерть, и в том числе опытами с ДМТ (диметилтрептамином) — веществом, которое мозг выделяет в момент смерти, и которое в маленьких дозах заставляет нас видеть сны по ночам" (Гаспар Ноэ) "ДМТ — сильное психоактивное вещество, способное вызывать интенсивные переживания с мощными визуальными и слуховыми галлюцинациями, восприятие иного хода времени и способность испытывать переживания в отличных от привычной реальностях. Испытавшие ДМТ-трип люди часто говорят, что переживания настолько отличаются от чего-либо известного человеку, что их практически невозможно описать или выразить в словесной или иной форме" (Entheogenes & Visionary Medicine Pages) "Заряди всю Вселенную в ствол пушки. Нацелься в мозг. Стреляй!" (Профессор Алан Уоттс об эффекте ДМТ)